Люсый Александр Павлович

старший научный сотрудник Российского института культурологии, Москва (Россия)

Текстуальная революция в России в контексте культурологического поворота

Рассматривая перспективы коммуникационного поворота, К.-О. Аппель отметил, что языковое предпонимание мира должно вытекать из смыслового взаимопонимания безграничного коммуникативного сообщества, которое в реальности уже экстерриториализировано, отчуждено и отсрочено в виде синтатико-семантических систем естественного языка в смысле «объективного духа».

Вслед за лингвистическим и коммуникационным поворотом  наступил и культурологический поворот в концептуализации текста, в ходе которого стало ясно, что благодаря своей способности структурироваться в совокупности значений, культура имеет строение, подобное структуре текста. В современной России совмещение данных поворотов вызвало текстуальную революцию гуманитарного знания, отправной точкой которой стала концепция  Петербургского текста как сложного, построения, имеющего особый провиденциальный смысл для всей русской культуры.  Триумфальнее шествие данной революции осуществляется в «активном, деформирующемся пространстве» с «локальной этикой». Происходит повсеместное и целенаправленное, при всей внешней стихийности, учреждение разнообразных локальных «текстов культуры» разного уровня и масштаба: вслед за петербургским - московского, киевского, сибирского, алтайского, уральского, волжского, саратовского, самарского, кавказского, вятского, елецкого, муромского, северного и т.д. Внимательное изучение данных наработок позволяет сделать вывод, что, как правило, весь уже накопленный здесь материал является не поверхностным подражанием, как это может показаться на первый взгляд, а ответом самого российского пространства, со всеми его особенностями, и всего ранее сформировавшегося комплекса гуманитарного знания на глубинные потребности национального семиозиса. В то же время учреждение локальных текстов культуры нередко обнаруживает, пользуясь выражением Э. Гуссерля принципиальную методологическую наивность, которая отличается от обыденной наивности лишь тем, что является «наивностью более высокого ранга» (что, в частности, проявляется в смешении тематических и текстуальных аспектов в процессе проблематизации предмета исследования). Понятие «текст культуры» («культурный текст») представляет собой поле напряженного взаимодействия полюсов сверхтекст и гипертекст в пространстве интертекста. Это явление качественно-количественное, гипертекстуально-метатекстуальное. Понятие «локальный текст культуры» втягивает в себя активно исследуемые сейчас представления о локальности как о феномене, «собирающем» целый ряд современных социокультурных тенденций: в их числе пространственно-временная фрагментарность, плюралистичность, контекстуальность. Будучи своеобразным социальным синонимом этим тенденциям, локальность не столько их обобщает, сколько делает явным то, как они намекают друг на друга, взаимоперекликаются, выступают составляющими достаточно заметного оттенка современной социокультурной ткани. Являясь своего рода пучком векторов нашего времени, локальность представляет собой образование, с одной стороны, трудноопределимое, а с другой – легко узнаваемое во многом. Ее по праву можно считать настроением, характеристикой социокультурной атмосферы второй половины ХХ столетия. Идея «локала» как единства физической среды и ее осмысления, в той трактовке, которой придерживаются Э. Гидденс и А. Филиппов, пересекается с пониманием сверхтекста как общей среды объекта и его описания. «Локал» – не место, не местность, не ландшафт, вообще, не территория как таковая. Он означает привязку физического окружения к типичным взаимодействиям, из которых, собственно, и состоят социальные образования. В зависимости от характера социального образования соответствующий локал может охватывать и очень ограниченное пространство (жилище, офис, фабрика), и очень обширное (государство или империя). Локал – размещение социального действия и взаимодействия, а локальный текст (супертекст) – актуальное размещение культуры. 

Под коммуникативным статусом текста в семиотике понимается структура связей имманентных и трансцедентных тексту персонажей. Последние - это, напр., реальный автор текста, реальный читатель (слушатель), различные медиаторы - переводчик, исследователь, чтец и т.д. На уровне локального супертекста – Петр I и Пушкин (гений места и отец-основатель текста).

Имманентные персонажи могут быть разделены на эксплицитных - данных в тексте (его "герои") и имплицитных, "подразумеваемых" в тексте: имплицитный автор (т.е. образ автора, предполагаемый данным текстом) и имплицитный читатель (потенциальный, предполагаемый текстом, нечто вроде «читателя в потомстве» Боратынского или «собеседника» Мандельштама). Коммуникативная сущность текста делает его открытым навстречу всем участникам акта коммуникативной деятельности, коммуникативной ситуации и в целом среде существования текста, является основой всей совокупности его функций (ср. приводимые в литературе перечни функций текста: социальная, системная, регулятивная, когнитивная, эмоциональная, референциальная; способ хранения и передачи информации, отражение психической жизни индивида, продукт определенной исторической эпохи, форма существования культуры, отражение определенных социокультурных традиций и др.). Признание коммуникативной сущности текста вводит его в круг интересов всех гуманитарных наук.

Локальность/глокальность (локальность в глобальном мире) в определенной степени является синонимом ментальных пространств, которые являются определенными областями человеческого интеллекта, посредством которых структурируем разрозненные, но сопряженные элементы, роли, стратегии и отношения. Локальный текст культуры - своеобразная рефлективная площадка, позволяющая осуществить субъекту социокультурной деятельности сборку входов в каналы деятельностной реальности.  Культурный текст, при всем значении литературы для его построения - не совокупность объединенных тематически литературных произведений, а рационально обоснованный миф, т.е. «вещь» или культурный артефакт, способный производить рефлективную (психическую и интеллектуальную) работу, позволяющую достичь семантическому когерентному дискурсу «Россия» идеальной цели – обрести статус цивилизации, или цивилизационной системы.

Практические миры текстуальной деятельности создают равновесную систему существования мысли в языковой среде. Подобное ментальное поле позволяет создать представление о совершенном универсуме и «населяющих» его нарративных субстанциях