Протоковилова Елена Александровна,

аспирантка  философского факультета
Южного федерального университета, Ростов-на-Дону (Россия)

Феномен «ультрабарокко» как отражение латиноамериканского этнокультурного синтеза

Исследованию данного феномена может быть посвящена отдельная работа, однако, для выявления основных черт и особенностей латиноамериканского барокко целесообразно обратиться к конкретному региональному проявлению – мексиканскому. Именно в Мексике, регионе, где   процесс этнической метисации проистекал наиболее успешно,  барокко проявило себя в гипертрофированном виде, представив нашему обозрению  наиболее выразительный образец культурного синтеза -  «ультрабарокко». 

Попадая в Америку, искусство Европы всегда подвергалось трансформации, вызванной местными потребностями. Взаимодействие культур дает о себе знать тогда, когда индейские источники проявляются в эмоциональном строе архитектурного или скульптурного европейского образца. Особое значение в процессе формирования нового культурного качества принадлежало декору – резьбе, рельефу, круглой скульптуре. Преимущественное развитие скульптуры в искусстве аборигенов, их архитектурное пластически-декоративное мышление,  наложили неизгладимый отпечаток на зодчество в Латинской Америке. Таким образом, архитектура насыщалась декоративными элементами, а выдвижение на первый план орнаментально-пластических качеств делало зодчество широко доступным для местных влияний и для индейского восприятия [1, с.14].

Настоящий «прорыв местных форм» начался со второй трети ХVIIв. - начала ХVIIIв. на всей территории Латинской Америки.. Именно   этот период подарил  нам образцы состоявшегося синтеза различных культур. А  связующим звеном для процесса синтеза выступил европейский художественный стиль барокко, сумевший сочетать на землях Латинской Америки,  на первый взгляд,  несочетаемые между собой элементы.

Европейскому барокко были свойственны контрастность, напряжённость, динамичность образов, аффектация, стремление к величию и пышности, к совмещению реальности и иллюзии, к слиянию искусств. Этот стиль  был призван прославлять и пропагандировать могущество власти, знати и церкви, но вместе с тем он выразил прогрессивные идеи о сложности мироздания, о его безграничности, многообразии и изменчивости. В Латинской Америке очень немногие из названных черт выразились с надлежащей полнотой и определенностью. Вся проблематика личности и мира, среды и человека, тьмы и света, жизни и смерти «осталась в Европе».

Но все-таки, барокко действительно стало великой эпохой в культуре Латинской Америки. И действительно, в контексте данного региона следует говорить об эпохе, а не о стиле, как таковом. «Барочный образ мира» - это то, что характеризует не только креольскую элиту, но и местное христианизированное население, всю культуру как продукт межцивилизационного взаимодействия в целом.  Таким образом, все, что было и есть в искусстве Латинской Америки – это барокко, «ультрабарокко», «метисное барокко».

Синкретизм испанской религиозности, порой доходящей до фанатизма, и неуемного декоративного чувства автохтонного субстрата, обусловил создание своеобразных, отмеченных подлинным художественным совершенством произведений. В Латинской Америке развивалась архитектура более «барочная», чем испанское и итальянское барокко. Перед чрезмерностью ее украшений, перед  ее патетикой бледнели  самые смелые, отступающие от законов логики и тектоники европейские сооружения.

Всеобщая история барокко вообще была бы неполна без учета мексиканского искусства, ибо ни в одной другой стране мира барокко не получило такого распространения  и не достигло такого уровня, как в Мексике. «Золотым веком» колониального строительства стал век восемнадцатый, в котором гений мексиканского народа выразил себя с наибольшей мощью и самобытностью.  Именно в этот период декоративистский синкретизм достиг своего апогея, поэтому результаты этого направления впечатляют  - около восьми тысяч вновь возведенных или перестроенных до неузнаваемости церквей, сотни дворцов, десятки коллегий и госпиталей – действительно впечатляют.

Мексиканское «ультрабарокко» отвечало душевной настроенности завоевателей и завоеванных. Те и другие находили в нем экспрессию их жизненного и духовного  склада, могучее чувство формы, любовь к декору и религиозное чувство, которое требовалось выражать символически[2, с.456-457].

Тщетно искать в метисном барокко возрождение искусства доколумбова периода. За два столетия колонизации ростки иберийской культуры привились на американской  земле, дав Европе экзотичные и неведомые плоды. А художественный образ мира, складывающийся  на протяжении двухвекового взаимодействия культур, был тем тиглем, в котором переплавлялись и приобретали единство пластического выражения все чужеродные влияния. Индейцы, потеряв возможность развивать собственные стили и направления, но, не утратив своей культурной традиции, создавали вместе с пришельцами новую целостность, в которой завезенные из Европы элементы синтезировались с автохтонным субстратом.

Так Латинская Америка создавала собственную традицию, порождая свои жанры и типажи. Во многих барочных произведениях Новый Свет раскрывался как сказочное богатство флоры и фауны, как край невиданный по своей яркости красоты.

Не случайно, в ХХ веке Алехо Карпентьер объявил барочность постоянной константой латиноамериканской культуры. По его мнению, свойственный барокко «страх пустоты, обнаженной поверхности» проявлялся еще в индейских храмах, и именно барокко была присуща «теллурическая пульсация континета, чья природа неукротима», как и его история. Не стоит же «бояться барочности в стиле, в воссоздании различных контекстов бытия, в воссоздании человеческих образов, сотканных из духовного и земных начал <...> эта барочность возникла из необходимости давать имена вещам, пусть даже ценной отхода от модных стилей».  Барокко « это не столько стиль, это метод преобразования материи и формы, метод упорядочивания через беспорядок»[3, с.46-47]. Утверждения писателя  во многом справедливы, нельзя не признать, что барочные тенденции действительно присущи латиноамериканскому образу мира. Барокко вошло в искусство не только в повседневном, но и в праздничном – маскарадном и сакрально-художественном - обличии.  Неслучайно Карпентьер вводит понятие праздника «барочного согласия», истоки которого он видит в  первых эпизодах «встречи миров», насыщенных праздничным мироощущением. Искусство, в частности искусство  барокко,  становясь частью праздника, удовлетворяло жажду влияния на действительность – ведь праздник  представляет  собой определенный культуротворческий механизм, который созидает «саму жизнь».

Список литературы:

[1]Кириченко Е.И. Три века искусства Латинской Америки. – М., 1972

[2]Шелешнева-Солодовникова Н.А. Архитектура Мексики// Культура стран Латинской Америки. – М.: Наука, 1982

[3]Карпентьер А. Проблематика современного латиноамериканского романа// Писатели Латинской Америки о литературе. – М.: Радуга, 1982